КУДА УВОДИТ КАИН?

Автор: Владимир Лето
Вы хотите услышать всю историю с самого начала? Опять? Нет, Док, вы, наверное, издеваетесь надо мной. Я нахожусь в этой клинике уже больше года, и я пересказывал вам эту историю уже, наверное, сотню раз!
Кофе?.. Пожалуй, можно выпить чашечку. Нет, без сахара. Док! Ну, вы же знаете, что мне нельзя сладкого, зачем спрашивать? Конечно – боюсь, а вы как думаете? Побывали бы вы на моем месте… да, ладно. Я бы никому не пожелал побывать на моем месте. Ха! Да, Док, даже Гитлеру. Ха-ха! Да, вы шутник, Док!
А вы знали, что у Гитлера были еврейские корни? Вот тебе и нааа. Как мож… Что? Ах, да… Извините, Док, немного отвлекся. Возраст, понимаете? Так вот. Хмм… с чего вы хотите, чтобы я начал? С начала. Так все говорят. Начну я, пожалуй, со смерти Любаши. Знаете, Док, когда теряешь дорогого человека, без которого твоя жизнь ничего не значит, первая мысль, которая приходить тебе в голову это: «Какого черта? И что мне теперь делать? Зачем я здесь остался сам, в одиночестве?». Не примите меня за эгоиста, но Любаша была для меня ВСЁ. Наши дети выросли, у них появились свои дети, а мы остались одни, никому не нужные. Но мы не жаловались на жизнь, отнюдь. Дааа…
Док, вы могли бы попросить санитаров удалиться? Я не хочу, делиться этим со всеми, это слишком личное, вы понимаете? Тем более этот лысый меня немного нервирует. Не обижайся Сережа, но разве твоя мама не говорила тебе, что лысым ты больше похож на зека, чем я на пациента психбольницы. Хех! Не бурчи, не бурчи…
Спасибо, Док. Вам нечего бояться, ведь вы же знаете, что я никого не похищал и не убивал, что это сделал некто другой, некто пришедший с Иной стороны. Посмотрите на меня, Док. Неужели я похож на убийцу? Мне шестьдесят три года, а выгляжу я на все девяносто, я едва могу передвигаться самостоятельно, мои зубы сгнили до единого, а волосы седы, как пепел. Да, Док, я думаю всему виной Каин, ведь до знакомства с ним я чувствовал себя прекрасно, как для шестидесятилетнего старика, да что там говорить моему здоровью еще мог позавидовать и юнец. Дааа, сейчас рождаются больные дети…
Я знаю, что вы мне верите, иначе вы бы забыли про меня после первого же сеанса, как вы поступаете с большинством больных. Никчемные психи. Про них не напишешь диссертацию или книгу, ведь так, Док? Но, нетушки! Что бы вы ни говорили – вы все равно верите. К тому же меня завтра переводят, и полагаю, вы также не имеете ни малейшего понятия куда. Похоже – это наша последняя встреча, Док. Ну, да ладно, я особо скучать не буду.
Любаша умерла под Ласточкой. Нелепая смерть, достойная премии Дарвина, но в тоже время и ужасная. Я ничего не мог поделать, Док, поверьте! Я знаю, что все винили меня в ее смерти, но что я мог сделать? Ласточка – это наша машина, старенькая Волга, черного цвета. Мы с Любашей так ее назвали. Вы представляете, Док, ее раздавило машиной! Я как раз менял тормозные колодки, поэтому Ласточка стояла на домкрате, в гараже. Я отлучился буквально на минутку, а когда вернулся… когда вернулся… нет Док, я не плачу, просто в глаз что-то попало…
… это было ужасно, Док! Кошмар! Бедная Любаша…
Ее голову раздавил тормозной диск, расколол ее череп надвое. Кровь и мозги были повсюду. Для меня так и останется загадкой, что она делала под машиной, и как Ласточка сорвалась с домкрата. Возможно, она хотела подшутить надо мной, что-то типа: «Сегодня я буду вашим механиком, сударь!». Знаете, она у меня была веселушкой, да именно такой она была, моя Любаша.
Ее хоронили в закрытом гробу, всей деревней.
Родственники приехали далеко не все, — слава Всевышнему! – мне и тех косых взглядов хватило с лихвой. Они боялись посмотреть мне в глаза, словно стеснялись чего-то, возможно того, что я пойму, что обо мне думают. И я понимал, о да! Я все понимал… понимал и то, что уже ничего не смогу изменить. Это чувство было хуже всего.
После похорон все разъехались, и я остался один. Мне предлагали погостить у себя Андрей с Нинкой, но я отказался. Это звучало типа: «Мы, конечно, приглашаем тебя, но ты, же не поедешь. Ведь, правда?». На что я отвечаю: «Вы очень любезны, но я не могу принять ваше приглашение. Много дел, знаете ли». Я не обижаюсь на них, нисколько. Видит Бог, я уже давно разучился обижаться на кого-то – это бесполезное занятие. Не находите, Док?
Когда я остался один, я набрал ведро теплой воды, добавил туда немного хлорки, взял тряпку и направился в гараж. В гараже давно все убрали, но мне все равно казалось, что я вижу кровь на стенах и полу. Кровь словно просачивалась сквозь плитку, заставляя переживать весь кошмар снова и снова. Поэтому я тер и тер, как сумасшедший, пока совсем не выбился из сил. Я упал на пол, закрыл лицо руками и заплакал. Я почувствовал себя таким маленьким и беспомощным, что мне хотелось кричать во все горло. Видит Бог, тогда я подумывал над суицидом, повесится прямо здесь и сейчас. Но что-то меня остановило в последний момент, я понял, что это не выход, будут говорить, мол, старик совсем свихнулся. Ну, уж нет! Понимаю, как это нелепо звучит из моих уст. Но именно так я тогда и думал.
О, Док! Никогда мне еще не было столь одиноко. Никогда.
Не знаю, сколько я так пролежал, рыдая, как девчонка, но за это время на улице уже совсем стемнело. Я, шатаясь, словно пьяный побрел в дом. Я чувствовал себя таким уставшим и потрепанным, что еле дошел до кровати. И видит Бог, если б кто из односельчан меня тогда увидел – точно сказал бы, что Ванька надрался вуматень от горя. Но в тот день я даже не притронулся к спиртному. Я рухнул в постель прямо в одежде, даже сапоги не снял и проспал почти сутки. А когда проснулся, я впервые почувствовал его присутствие.
На что это было похоже? Хм-м-м… Сложно описать это словами, Док. Сначала он принюхивался, словно опасаясь чего-то, или может он искал что-то. Но почувствовал я его сразу. Что-то чужое, инородное поселилось во мне. Сначала осторожно, а потом все с большей наглостью, он копошился в моем сознании, анализируя всю информацию и знания, которыми я владел. Он буквально использовал мой жизненный опыт для изучения нашего мира, ибо он пришел из иного. Для него в нашем мире – все было ново. Его это забавляло. И признаюсь честно,- меня это тоже немного… успокаивало что ли. Он заполнил ту пустоту, которая образовалась со смертью Любаши. И за это я ему благодарен, хоть это и звучит несколько извращенно.
Нет, Док, конечно, поначалу мне было страшно. А как вы думаете? Если бы в вашем шкафу начали переворачивать все вверх дном, разбрасывая вещи по всей комнате, вам бы это понравилось? Определенно: нет. И мне это не доставляло особого удовольствия, но с другой стороны, как я уже сказал, я смирился, я принял его, и не стал сопротивляться. Он принес с собой успокоение. Я чувствовал, что я не один, и это расслабляло, заставляло забыть на время о потере любимого человека.
Да, Док. Можно еще чашечку. Кофе у вас изумительный. Нет, Док! Без сахара! Зачем вы постоянно спрашиваете?! Вы постоянно это делаете! Зачем, Док?!
Ладно-ладно… я успокоился. Не надо звать санитаров. Все хорошо, Док. Я не выдержу, если мне еще раз придется взглянуть на свое отражение на башке этого идиота. Зачем люди сами себя уродуют? Никогда этого не понимал. Да-а-а, чудный кофе.
Заговорил он со мной, через несколько дней. Я как раз заварил чайку, и собирался посмотреть вечерние новости. Это было столь неожиданно, столь дико, что я даже взвизгнул и пролил чай на ковер, когда он произнес:
— Привет, человек.
Было ощущение, что я сам это сказал, что слова формируются моей волей. Но, в то же время они были чужими, принесенными из вне. Как будто кто-то собрал по яблочку с каждого дерева, которые ты сам посадил и подарил тебе корзинку с плодами. Угощайся, они не ядовиты!
— Кто ты? – спрашиваю я, — Как тебя зовут? Я тебя чувствую.
— Имена не значат ничего, но если тебе будет так удобней, зови меня Каином. Мне понравилось это имя. О, да! Чудненько у вас тут.
— Меня зовут…
— Я знаю как тебя зовут! Сейчас помолчи, пожалуйста, и послушай лучше меня. Нас ждет невероятное приключение, и я чувствую, что тебе это понравится. Просто расслабься, и добавь еще пару ложечек сахара в чай. Просто чудненький… м-м-м… продукт!
Вот так и началось наше с ним знакомство. И вы знаете, мне кажется, что он не случайно выбрал себе имя – Каин. Мне кажется, что оно полностью его олицетворяет.
Каин любил сладкое. О, да! Он просто обожал всякие конфетки, пирожные, но больше всего он любил ириски. «Золотой Ключик», знаете такие? И если дома не оказывалось чего-нибудь сладенького, он сильно злился, вымещая свою злость на мне. Знаете, Док, у него было множество способов причинить мне боль, – он иногда показывал мне, как Любаша горит в адском пламени, как черти пожирают ее плоть, которая тут же восстанавливается, для того, чтобы быт опять съеденной. Это было ужасно, Док! Но все это было после. Сначала все выглядело безобидно. Я рассказывал ему о своей жизни, о Любаше. Делился самым сокровенным, и вы знаете, он слушал. Я рассказал ему, что все винят меня в ее смерти, что я иногда и сам так думаю, на что он ответил: «Это все бред, человек. Никто не должен быть ответственным за кого-то, кроме себя. Мы должны думать только о себе, про то кем мы являемся на самом деле, где мы находимся и для чего, какова наша миссия. Только так можно наладить духовную связь с Вселенной. Мне вас жалко, человеки. Вы не видите сути, а лишь ее оболочку,- и это печально». Хоть сейчас я и понимаю, что это была всего лишь ловушка, попытка втянуть меня в Единство, — он про меня все знал, даже больше, чем я сам про себя,- но тогда мне было наплевать. Я излил перед ним свою душу, и мне стало легче. Я доверился ему, впуская его все глубже и глубже, отдался ему как портовая шлюха.
И тогда я начал замечать, что уже не являюсь единственным хозяином в своем теле. Нас было двое, и в тоже время мы были Единым.
В прошлой жизни – я был учителем фортепиано. В советское время, когда мы еще были молоды, мы с Любашей работали в музыкальной школе Мерного. Она была хореографом. Как давно это было! Дааа, в то время все было иначе…
Что? А! Да, док, извините. Дак к чему я веду. В гостиной у меня стоял отличный рояль Мюльбах. Шикарный инструмент, я вам скажу, и не проходило и вечера, чтобы я не ударил по клавишам. А тут как-то случайно взглянул на него, и обнаружил толстенный слой пыли на крышке. Когда я в последний раз играл на нем? Я не мог вспомнить. Но точно не сегодня и не вчера. Я начал меняться, понимаете Док? И тогда я понял, что мы слились с Каином, стали одной сущностью, Единым. Я уже перестал что-то делать самостоятельно, а он перестал считаться с моими интересами. Я и не заметил, как бросил курить: он не переносил табачного дыма, зато поглощение всяких сладостей стало обычным делом. О, да! Каин любил ириски… И, я думаю, что именно тогда я перестал управлять повозкой, и пересел на место пассажира. Он начал всем заправлять, он правил балом, а я был всего лишь инструментом. «Ша, человек! Без паники,- сказал он тогда,- настало время, и теперь я сделаю то, зачем был послан сюда, совершу свою миссию. Это будет чудненько! О, да! Я это чувству, человек. Настало время!».
Да, Док, он также общался со мной при помощи образов. Я же уже говорил, как вы слушаете? Но, сейчас, я думаю, что большинство из того, что он мне показывал, было ложью. Я надеюсь на это, на то, что Любаша не горит в адском пламени, и черти… ну, вы понимаете? – надеюсь на это.
А, вы как думаете, Док? Существует Ад? Если да, то я никак не пойму, почему я еще здесь? А может Земля – это и есть Ад? А может, мы все и так уже находимся в Чистилище? Что думаете, Док? Ну, да – вы же ученый, заложник знаний.
Первыми жертвами были близняшки: мальчик и девочка, Вадик и Аленка. Я помню их всех… всех, Док; их лица, имена, я даже помню во что они были одеты. Но Вадика и Аленку я запомнил лучше всех, потому что они были первыми. Бедные детишки… но, что я мог поделать? Каин захотел их, а если ему что-то было нужно, он не спрашивал моего разрешения, он всегда получал что хотел. «Они!»- завопил он ликующе, когда увидел детей. Словно он распознал в них что-то такое, чего не узреть обычному человеку, и вы знаете,- что-то в них было… что-то… «сказочное»? Не знаю. Может быть. Но, он всегда выбирал детей по какому-то только ему ведомому принципу.
От нашей деревушки до Мерного около тридцати километров,- это примерно сорок минут на Ласточке. Можно поехать через Карасёвку – так ближе, но там дорога намного хуже, да еще и ранняя весна: можно было легко застрять в грязи на некоторых участках. А, там уже без Петькиного трактора и пол-литра не разобраться, как говорится. Каин поехал по трассе, и пополудни мы были уже в городе. Мы некоторое время бесцельно петляли узенькими улочками Мерного, объезжая один и тот же район по кругу, пока Каин не остановиться возле одного из перекрестков: это было на Комсомольской улице. Чуть поодаль, за единственной многоэтажкой, возле яблочного сада, расположилась школа номер двенадцать. Именно то, что ему было нужно.
— Да, это оно, Ванька!- он впервые назвал меня по имени, и это было жутковато, я вам скажу. Лучше уже б я оставался просто «человеком». Аж, мурашки пошли по коже.
Внезапно на меня нахлынуло странное чувство нереальности всего происходящего: мир окрасился иными красками, я мог четко различать каждый из оттенков, чувствовать их дыхание, пульсацию, энергию, которую они излучали, я мог подсчитать количество листочков на дубе, который рос через дорогу, я мог различить крошечных червячков, копошащихся в его стволе. В такие минуты я всегда смотрел на происходящее словно со стороны, был наблюдателем, не способным как бы то ни было повлиять на события. Каин. Вот, кто был дирижером, кто дергал за ниточки.
— Я их чувствую! Д-а-а-а! Это будет чудненько!
И действительно. Я их тоже почувствовал: мальчик и девочка, брат и сестра. Близнецы. Она немного злится на него за то, что он подрался с Егором. Она бы и сама справилась с этим нахалом, считающим, что дергая девочек за косички, становишься круче в глазах «пацанов». Ну, и болван! Но, ничего, она еще поквитается с ним, когда все узнают, как он описался в младших классах прямо на уроке. Вот тогда посмотрим, каким крутым он окажется в глазах «пацанов»! А Вадик? И зачем он полез? С его-то здоровьем…
Мальчуган смирно идет за сестрой, лавируя между лужами. На нем синий комбинезон и резиновые сапожки, в подошве одного из которых обнаружилась небольшая дырочка, поэтому нога мокрая и громко чвякает, что несколько нервирует Аленку, но что он может сделать? Скула, куда ударил Егор, разболелась еще больше. Он представляет, как больно ему будет жевать за ужином. Как мама будет ругать его за драку. «Драться не хорошо, Вадик,- будет она говорить,- герой не тот, кто выиграл войну, а герой тот, кто избежал войны. Это сказал мудрый человек, Вадик, и я хочу, чтобы ты усвоил это для себя». Она всегда так говорит. На что, папа только фыркает, уткнувшись в газету.
Ему тяжело, так как он несет свой портфель и ее. Но он никогда бы в этом не признался, даже если бы ему пришлось съесть десяток дождевых червей. Они с сестрой как-то видел, как один старшеклассник проглотил такого налегке, а потом еще попросил водички, мол, надо залить этого слизня чем-нибудь, а то я чую, как он ползает у меня в желудке. Брррр! Вадик после этого месяц не мог есть макароны: они ему напоминали тех самых червей. А, Аленке было хоть бы хны. Аленка сильнее, смелее и лучше чем он во всем. И Вадик не удивился бы, если б она составила тогда этому старшекласснику компанию.
Они идут своей привычной дорогой домой. Каждый думает о своем, они полностью погрузились в свои мирки, которые мы так любим создавать в детстве, где есть место воображению и волшебству. Они идут и не замечают, как вокруг тихо, что на улице нет никого; она опустела, словно люди почуяли неладное и попрятались в надежде, что это их не коснется. Они идут и не замечают, как за ними катится черная Волга, приближаясь все ближе и ближе…
Продолжение ниже, в комментах:


Рассказ - фигняВряд ли кому-то понравитсяСредненько, не страшноХорошая историяОтличная страшилка! (Пожалуйста, оцените историю!)
(оценили 1 читателей, средняя: 5,00 из 5)
Загрузка...

Один комментарий на “КУДА УВОДИТ КАИН?

Добавить комментарий для Александр Залупкин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *