Здравствуй, анон. Знаю, ты, возможно, не поверишь, но все, что ты прочитаешь дальше, не паста. Черт возьми, да я бы всей душой желал, чтобы вся эта нех являлась лишь плодом моего не в меру разыгравшегося воображения. Даже вариант, что я окончательно съехал с катушек и теперь грежу в белой комнате с мягкими стенами, кажется более привлекательным, но, как видно, не судьба.
Теперь перейдем непосредственно к причине, по которой я пишу это, тыкая в клавиатуру ноутбука трясущимися от ужаса пальцами, забившись в угол ванной и вооружившись бритвой, которая мне вряд ли поможет. Взгляд мой то и дело возвращается к замку на двери, а уши заткнуты наушниками, чтобы не слышать леденящих душу шорохов и поскребывания, доносящихся из-за этой тонкой деревянной перегородки. Она единственное, что отделяет меня от тонущего в темноте пространства квартиры и притаившейся там твари. Это поскребывание вызывает в моей памяти ассоциации с рассказом Стивена Кинга «Скреб-поскреб», только вот в данном случае звук производит не безобидный, хотя и странный палец, неожиданно появляющийся из сливного отверстия, а зубы, или когти, или… Боже, да я даже не успел толком разглядеть это чудовище, когда чудом ускользнул от него. Знаешь, что самое худшее, анон? Я сам в этом виноват, я создатель этого существа, которое и погубит меня. И даже оценил бы всю драматичность ситуации, не будь я так напуган. Но обо всем по порядку.
Знакомо ли тебе то сосущее чувство одиночества, возникающее, когда большинство твоих знакомых находится слишком далеко, чтобы поддерживать контакт с тобой? Так вот, закончив школку и сдав «йигэ», все мои друзья на радостях разъехались по Турциям-Парижам-Дубаям-etc. Я же, как гелиевый воздушный шарик, завис в вакууме, появившемся после исчезновения из жизни быдлоодноклассников, являвшимся каким-никаким, а все-таки обществом, в котором приходилось вариться, и, пораженный тем, насколько неуютна образовавшаяся пустота, впал в некоторое уныние. Целыми днями я пялился либо в монитор, либо в книгу, а когда уставал от этого, просто бездумно втыкал в пространство перед собой под звуки любимой музыки. Изредка, больше для вида, я неохотно подковыривал в инете верхний слой объявлений о приеме на временную работу, но ничего подходящего не находилось. Не более частыми были мои вылазки в «открытое пространство» за пределами подъезда, ибо прогулки в одиночку особой радости не доставляли, а взять с собой было элементарно некого, так что они довольно быстро прекратились. А когда родители уехали вдвоем в отпуск, я окончательно исчез для внешнего мира. Питался я чем попало, иногда ограничиваясь всего парой чашек чая в день, много спал. Скоро я перестал поддерживать контакт со всеми, кроме лучшего друга, да и тот, находясь за много километров, не мог расшевелить меня надолго. Я окончательно замкнулся в себе.
Со временем я стал замечать, что, не имея возможности обсудить книгу, фильм или мнение с другими людьми, я обращался к себе самому. В голове поселился голос, критически оценивающий каждое мое суждение. Думаю, у всех есть такой мыслеголос, но он обычно ощущается как часть своего собственного. Мой же становился все независимее и начал даже спорить, а скоро и издеваться и зло шутить надо мной. И это был не обычный сарказм, реплики ощущались как что-то инородное, произведенное не моим разумом, а пришедшее извне. Поначалу это даже забавляло меня, скрашивая вынужденное одиночество, затем стало раздражать, и вот, в один непрекрасный день я честно признался себе, что воспринимаю голос как мысли другого, отдельного от меня существа, при этом настроенного довольно враждебно.
В минуту, когда я это осознал, по спине пробежал холодок, а лоб покрылся испариной. Ладони противно вспотели и я вдруг обнаружил, что напряженно вслушиваюсь в мысленный эфир, пытаясь поймать признаки присутствия голоса. Это напугало меня еще больше, будто оно, инородное, притаилось где-то в глубинах мозга или заснуло. Я обнаружил, что стал контролировать то, о чем думаю, пряча свои домыслы насчет Голоса. Да, это слово, когда я осмеливался мысленно произносить его в периоды затишья, вставало перед глазами, написанное зловещим шрифтом, как в дешевом ужастике. Проблема состояла в том, что все это не было сюжетом фильма, а происходило наяву. В моей голове поселился кто-то помимо меня.
Теперь я понимаю, что тогда-то все и началось. Моя проклятая паранойя подвела меня. Возможно, все закончилось, когда бы мне наскучили разговоры с голосом или я смирился с его существованием, во всяком случае, ничто не привело бы к такому плачевному финалу, но я сам все испортил. Образно говоря, я стоял у края пропасти, а в тот миг неосознанно сделал шаг вперед и полетел вниз, запустив необратимый процесс, ведущий к неизбежному концу.
Каждая моя мысль о Голосе, страх перед ним, сомнения питали этот плод моего сознания, именно это вдохнуло в него жизнь. Моя вера в него позволила существу появиться, осознать себя и постепенно обзавестись собственным разумом. Ловушка захлопнулась. Место голоса занял Голос.
Теперь он приходил не только когда был нужен и независимо от моего желания, ведь у моего детища появилось собственное «хочу». Иногда он пугал меня, нашептывая странные вещи, когда я лежал в темноте, пытаясь заснуть. Истории о тварях, порожденных темнотой, об обманчивой пустоте за гладью зеркала, о том, что прячется в тумане, об обитателях простенков и пыльных кладовых и о том, чей взгляд ты, анон, ощущаешь на себе, когда просыпаешься среди ночи от кошмара, зябко ежась и вглядываясь в наполненные чернотой углы комнаты. Остается только гадать, откуда брались у него эти знания, но сводящий с ума жуткий шепот заставлял меня, 18-летнего здорового лба, чуть ли не рыдать от страха, кутаясь в одеяло, не в силах спрятаться от всепроникающего Голоса. Днем он тоже не оставлял меня в покое, насмехаясь, называя меня неудачником. Он обрел такую силу, что мог показывать мне образы, несуществующие воспоминания. Ты, конечно, понимаешь, у кого он эти душевные силы отнимал. Скоро Голос начал забавляться, показывая мне реалистичные галлюцинации.
Как-то раз я вошел к себе в комнату и увидел на кровати разлагающееся тело лучшего друга. В пустых глазницах копошились опарыши, а внутренности жидкой кашицей текли из брюшной полости, где им полагалось находиться при жизни. «Посмотри, посмотри же, твой единственный настоящий друг мертв, его больше нет, никто не поймет тебя, не на кого положиться…» Хотя я знал, что это иллюзии Голоса, мой желудок не выдержал такого испытания и изверг из себя немногочисленное содержимое. Когда блевать было уже нечем, я продолжал харкать желчью, а затем в бессилии упал на пол рядом с лужей и отключился, а вместе со мной, к счастью, и Голос.
Когда я очнулся, комната имела свой обычный вид, а в голове была непривычная пустота. В ней не ощущалось ничего зловещего, как в то время, когда Голос, отдыхая, оставлял мой истерзанный разум в покое. Той частью меня, которая осталась в этом создании, я чувствовал, что оно покинуло мою черепную коробку, чего раньше никогда не происходило. Я не знал, как долго этот период продлится, но это не мешало мне надеяться на его бесконечность и наслаждаться затишьем.
Так прошло несколько дней. Я боялся громко выдохнуть или даже подумать, но все шло своим чередом, создавалось впечатление, что все позади, а у меня просто ненадолго съехала крыша, ведь так бывает, правда? Не знаю, что ты думаешь насчет моего временного помешательства, анон, но для меня происходящее было вполне реально. Большинство психов сказали бы то же самое, я понимаю… Как бы то ни было, конец был еще далеко.
Вечером я, как обычно, залипал в монитор, сонно топча клавиши. Островок, освещенный компьютером, обступала липкая темнота. Не будь я таким сонным и рассеянным, заметил бы, что все предметы в паре шагов будто выцвели под ее прикосновениями, а граница, за которой тьма вступала в свои права, подползала все ближе. И когда я, в очередной раз устало протерев глаза, открыл их, то понял, что мог бы этого не делать. Потому что разницы не было никакой. За закрытыми веками царила та же чернота, что окружала сейчас меня со всех сторон. Я вытянул руки, пытаясь прощупать пространство вокруг, но пользы это не принесло. Единственным, что я ощущал, был стул подо мной. Позади раздался знакомый Голос: «Соскучился?». Было в этом что-то непривычное и, спустя пару мгновений, я понял, что. Он был не внутри, в голове, а снаружи. А это могло означать лишь одно: порожденная мной тварь обрела материальное воплощение. С трудом продираясь сквозь ужас, сковавший тело, я заставил себя оглянуться. Там была уже привычная чернота. Неожиданно из нее донесся недобрый смешок. И тогда я побежал. Вернее, попытался, потому что, спрыгнув со стула, просто провалился вниз, в пустоту, оглушенный собственным криком. Тут усталость и страх сделали свое дело, и я вырубился.
Проснувшись в своей постели со вздохом облегчения, я понял, что это был просто кошмар. Но какой реалистичный… Спать больше не хотелось, и я пошел на кухню попить воды. На кухонном стуле, развалившись, спал кот. Я потрепал животное по ушам, удивившись отсутствию реакции, осторожно пихнул в пятнистый бок. Тот даже не двинулся. Не зная, что и думать, встревоженно проверил наличие признаков дыхания. Домашний любимец был жив, но никак не реагировал на внешние раздражители. Кошачья кома?.. Что за бред? Оставив его досыпать, я вернулся в комнату и открыл книгу. Света было маловато, но, когда я пощелкал выключателем, не произошло ровным счетом ничего. Что за хрень с электричеством? Посмотрел на часы: без четверти четыре. До рассвета оставался еще час-полтора. Вместе с дневным светом, я надеялся, рассеются и мои страхи, начавшие проникать в душу. Улегся на кровать и попытался снова заснуть, но какая-то мысль не давала этого сделать, настойчиво зудя за подкоркой мозга. Некоторое время я пытался поймать ее, как пеструю рыбку за хвост, а когда это удалось, отбросил одеяло и резко сел на кровати, затем схватил будильник, чтобы проверить свои домыслы.
Так и есть — стрелки не двигались. Метнувшись на кухню, кинул взгляд на электронные. Часы на холодильнике, микроволновке и прочих приборах горели, несмотря на отсутствие электричества, кот все так же спал, а я пытался понять, что все-таки за чертовщина тут творится. Сколько же сейчас времени? Откинув штору, я уперся взглядом в непроницаемую черноту за окном. Открыв створку, сунул руку в прохладную темноту. Дуновения воздуха не чувствовалось, а кончиков своих пальцев я уже не видел. Сунув туда голову, обнаружил, что тоже ничего не могу разглядеть. Я вернулся в комнату. На сей раз это была не очередная иллюзия. Моя жизнь застыла в пустоте на без четверти четыре.
— Мы просто поменялись местами, — Голос нарушил мертвую тишину этого места. – Теперь ты у меня в голове.
Звук доносился отовсюду и будто бы ниоткуда, как и мрачный сумеречный свет, тускло освещавший комнаты. Определить их источники не представлялось возможным. Из-за последовавших хихиканья и шепотков мои нервы совсем сдали, эти жуткие полузавывания свободно просачивались сквозь ладони, которыми я пытался закрыть уши.
— Ты никогда отсюда не выберешься, — прошипел Голос.
— Ну уж нет!
Я кинулся к окну, распахнул створку и, забравшись на подоконник, выпрыгнул наружу. Я летел вниз, постепенно удаляясь от квадрата окна, которое было единственным ориентиром. Но тут подо мной показалось что-то еще, металлически блестящее и издающее звуки работающего механизма. Оказавшись ближе, я увидел его четче и тут же крепко зажмурился. Это что-то являлось подобием большой мясорубки, по крайней мере, на первый взгляд должно было работать так же. И летел я прямо туда, внутрь, где поворачивались огромные лезвия и шестерни. Спустя пару секунд в вакууме раздался громкий вопль. Чьи-то кости ломались, а суставы перемалывались, чья-то плоть разрывалась на куски. Кому-то было чертовски, смертельно больно. Как жаль, что этот кто-то не знал, чем могут закончиться безобидные разговоры с самим собой.
Разумеется, я не умер. Буквально собрался из кусков, и вот, целый, хоть обратно перемалывай. Только это не поможет. А я бы хотел умереть. Потому что сейчас мое существование заполняют только боль и страх. Он их ест. Высасывает до последней капли все, что может выжать. Но он не может позволить мне умереть, ведь тогда сгинет сам и не позволяет сойти с ума – тогда я перестану осознавать, что со мной происходит и перестану бояться. А этого он совсем не хочет, нет. За то время, что я здесь, я умер раз сто, может, больше. Я делаю зарубки на косяке двери кухонным ножом, считая, хотя с той же эффективностью мог бы делать их у себя же на руке. Я чувствую боль, как же без этого, но кровь не течет: сердце, как и часы, остановилось тогда, без четверти четыре. Я, кажется, не дышу, хотя, когда вспоминаю об этом, начинаю исправно наполнять легкие воздухом, по привычке. Кот все так же спит и большую часть времени, свободную от мучений, я провожу, глядя на него. Если тут вообще применимо понятие времени.
Голос знает все обо мне, анон, не известно ему только одно.
Не он один умеет создавать иллюзии и использовать силу разума. Недавно… Я могу утверждать, что недавно, где-то десять зарубок назад, я вглядывался в застывшие стрелки будильника. Собрав все свои силы, я пытался заставить их двигаться. Ты знаешь, у меня получилось: секундная стрелка слегка дернулась. Тогда я понял, как можно сбежать, но запрятал это знание как можно глубже, чтобы его ментальные когти не достали мое сокровище и не выскребли оттуда. А когда Голос был ослаблен и голоден, я сделал решающий рывок. Теперь я здесь, я прорвался в реальное пространство, вот только в одном я облажался, анон. У меня больше нет сил, и их едва хватает сейчас, чтобы противостоять иллюзиям. Если оно снова поймает меня, я просто ничего не могу сделать. Я слишком устал. Столько раз умерев там, я уже не боюсь гибели здесь. Я готов сделать что угодно, чтобы избежать того существования, на благо созданного мной монстра. Вот почему я думаю, что бритву взял не для самозащиты.
Анон, ты представить себе не можешь, как тебе повезло, вот о чем я думаю, глядя, как из пореза течет кровь, а сердце набирает обороты, выталкивая ее из тела. За дверью в начинающейся агонии дергается умирающая тварина. Живи, анон. Живи и трать свою веру и фантазию на нечто большее и менее опасное, чем монстров из крипи-стори или конец света. Потому что, кто знает, может быть одних мыслей достаточно для того, чтобы сделать что-то реальным? А будет ли оно созидать или разрушать уже зависит от на самих. Я же так крупно облажался… Теперь я исправляю свою ошибку. Посмертно.