Служил мой любимый папочка в специальных войсках. Ядерные боеголовки перевозил. Конечно, в специальных контейнерах или в чем там их перевозят, не важно. Часть его располагалась на холмистой местности. Поодаль от части находились пункты охраны: будка, обнесенная забором, большие железные ворота и все остальное, мелкая сетка с колючей проволокой наверху. В будке освещение, стол, стул, журнал дежурства, телефон со связью со штабом. Прям напротив двери окно. Каждый такой пост находился около 2 — 5 км друг от друга. Один на холме, другой во впадине и т.д. Рассказывает папа: «Зима. Пришла моя очередь дежурить. Утром отвезли на пост. Дело к вечеру. Я все как всегда, сделал правильно. По 25 минут на улице, смотрю нет ли кого, охраняю наперевес с автоматом. Потом каждые полчаса запись в журнал, доклад в штаб и т.д. Последние полчаса пошли. Вышел значит на улицу, курю. И вижу, что к моему посту движется кто-то… Через сетку же все видно. Смотрю, женщина идет, в белой сорочке, волосы белые и сама бледная… А идет босиком.. Тут за мной машина приехала, фарами место то осветила: никого… Ладно, думаю, почудилось. Открыл ворота, впустил машину, сделал запись и в казарму. Меня сменил грузин, мой однополчанин. Койки рядом и все такое. Общались хорошо. Приехал в часть, разделся, лег спать. Часа в 3 ночи будят меня: «Гена, подъем! Собирайся. Поедешь на пост, додежуришь. Потом тебя сутки трогать не будем. Напарнику твоему плохо стало.» Ну я за друга всегда рад, да и приказ есть приказ. Встал, оделся. И заводят в казарму того грузина. Садят на кровать. А на нем лица нет. Посмотрел на меня, шапку снял, а под ней все волосы — седые… И говорит: «Гена, там баба белый!» Я и обомлел. Значит не почудилось мне… Но что делать, надо ехать. Приехал на пост. Все спокойно, а ближе к утру (зимой светает поздно), когда сменяться время скоро, снова с сигаретой в зубах вглядывался в даль. И вижу ЕЕ. Идет босиком по снегу, вся белая… Я ей: «Стой, стрелять буду!» А она словно не слышит… И взгляд такой жалобный… Подошла она к воротам и давай вокруг них ходить, словно лазейку ищет, руками прощупывает, я как был, так и замер. Раз круг делает, а я как волчок, одни ноги переставляю и глазами за ней слежу… Два круг… Три… чую, волосы под шапкой дыбом встали…Она кругу на пятом за ворота только зашла, как машина приехала. Еле меня из ступора вывели .Я только потом узнал, что там военные действия были. Может помнит природа, а может и правда дух. Только грузин с армии седым домой возвращался.»