Хочу рассказать вам один случай, который произошел со мной не так давно. За нашей деревушкой недалеко от березовой рощи находится кладбище. Поэтому после того, как передвинули автобусную остановку, люди заволновались. Идти с неё приходилось сквозь ту самую рощу, аккурат по краю кладбища. Старухи моментально принялись катать заявления во все инстанции. Только руководству наплевать на них на всех, ответило, что если что-то не устраивает, вообще автобус уберут. А без него нам никак. Немало деревенских в городе работают, транспорт необходим, как воздух. Вот и повозмущались, повозмущались, а не получив никакого результата, махнули рукой.
Выше присказка была, самое интересное впереди. Случай этот произошел морозной зимой. Организацию, где я трудился, закрыли. То ли чиновники, то ли жулики. Хотя разница между ними невелика. Правда, все же сунули нам выходное пособие, заявляя, что мы им теперь не нужны. Средств мы получили достаточно, но всю жизнь на них не проживешь. За жилье заплатил, туда-сюда — и уже сидишь без гроша в кармане. Что остается?! Вновь пошел на биржу. Каждую неделю туда ходил. В очередной раз на заре я возле кладбища прошел, родных покойных вспомнил, которые там лежат. Когда возвращался, уже солнце село, темно. Я был не один, с нашей депутаткой деревенской. Ну она и сказала:
-Ты, Николаевич, сильно не мчись, а то возле могилок в темноте тащиться страшновато.
Уж очень желал я тогда напомнить, что именно она билась за перемещение остановки, однако решил повести себя как джентльмен и смолчал. Сошли мы, значит, с автобуса, лесок минули, добрались до небольшого мостика, что через речушку перекинулся. И вот, не даст Бог соврать, чувствуем, как слабенький голосок с могил: «На помощь, кто-нибудь»! Тут сами собой стали подниматься волосы дыбом. Дурные мысли в голову пробрались. А не видно ни черта, хоть глаз выколи. Стоим как вкопанные и рассуждаем, что делать дальше. А с кладбища снова: «Спасите, тут холодно»! Уже вижу, как у Марии Игоревны шапка на голове приподнимается, и она мне шепотом, волнуясь, лепечет:
-Это Татьянки Заворотной дочка, наверное. Несколько дней назад её хоронили. В больнице от коклюша сгорела. Татьянка, алкоголичка проклятая, ее в одеяле похоронила. Как же имя то у неё… Вспомнила, Саша. Да, точно – Саша! Её голос там раздается.
-И что мы предпримем?
-Давай уйдем отсюда подальше…
-А вдруг туда, на кладбище, затащил какой-то изверг настоящего ребенка и оставил замерзать? Холод-то какой, ты посмотри!
-Даже не думай, я не пойду туда. Не уговаривай, — сказала Мария Игоревна, крепко схватив мою руку.
Признаться, отвага меня не переполняла в тот момент, но стоило мне представить, что маленький беззащитный ребенок по непонятным причинам оказался один одинешенек зимней ночью посреди кучи могил, беспомощно зовя на помощь, а я, взрослый мужик, на месте стою, окоченев от страха…. В общем, направился я к кладбищу. Мария тянет изо всех сил назад и ворчит: «Ну какой черт тебя туда потащил?».
-Спасите! Спасите! Я сильно замерзла, и напугана, — кричит голосок.
-Эге-ге-геей, — гаркнул я, придавая самому себе побольше твердости.
-Дяденька, спаси меня, пожалуйста, отсюда! – запричитали в ответ.
Двинулись мы с Марией живее, пробрались сквозь заборчик, и вперед. Я, между тем, на всякий случай, прокрутил в уме все молитвы, какие знал, да перековеркал их: с одной кусок, с другой обрывок. Ну, продемонстрировал, что и мы кое-что можем. Женщина, не отпуская меня, лишь подвывала. Когда я посмотрел на нее, то от испуга чуть не обделался. Шапка с головы соскочила, а волосы, между прочим, достаточно длинные, дыбом торчали. Метлой. Как я её увидел, аж притормозил малость. А она в ответ на это ещё и вопить давай. Не дай Бог кому что-то подобное испытать…
-Какого ты лешего ночью среди покойников глотку дерешь?! — спрашиваю её.
-А зачем вы меня запугиваете?
-Ты бы в зеркало взглянула. Ежели тебя человек сейчас увидит, в обморок тотчас грохнется.
-А чего не так?
Рукой провела по голове и снова давай орать.
Утихомирил я ее, и говорю:
-Хватит уже вопить на всю округу. Тут покойники лежат, и тихо лежат, а ты их этими нечеловеческими звуками перебудишь. Вылезут из могил глянуть, кто нарушает их сон, тогда нам точно не поздоровится.
Кое-как угомонил, а сам спросил погромче:
-Где ты девочка, откликнись?! В какой стороне искать тебя?!
-Я не знаю, дяденька. Здесь ничего не видно и так страшно, — донеслось с правой стороны.
Бросился я на звук, Мария всхлипывает тихонько. Прошагали всю аллею, никого. Снова крикнул, на ответ отправился. Добрались до свежих могил, которые на новом, отгороженном кладбище. Решили раскопать их сразу штук пятнадцать, затем чтобы постоянно экскаватор не вызывать. Отсюда голос и доносился.
Мария пришла в себя, так как маленькую Александру в другой части кладбища закопали.
-Где ты, девочка?
-Тут, — отвечает, — Мы играли тут, пока я куда-то не свалилась. У меня не получается вылезти отсюда.
Стало ясно, что ребенок находится в одной из свежевыкопанных ям. Начали проверять их по очереди – все пустые. А проверяли мы так: подходили, я при помощи спички освещал могилу. Потом переходили к другой. Луна, как я предполагал, в ту ночь была полной, вот только тучи её скрывали, оттого и не видно было ни зги.
И вот подошли мы к самой последней выкопанной яме. Снегом засыпало края, я с Марией Игоревной сам еле-еле удержался, чтобы не полететь в неё кувырком. А из глубины слабенький голосок доносится. Легли на землю, коробок спичек кончился к тому времени, так что подсветить было нечем.
-Держись за руку, — сказал я в темноту.
Протянули руки с Марией Игоревной в могилу, и начали вытягивать что-то шерстяное и очень тяжелое. В этот момент Луна наконец осветила землю. Мы от неожиданности чуть в яму не улетели. В свете Луны увидели мы, что тащим из могилы козу — старую и до ужаса безобразную. Глаза её в лунном свете алым так и горели. Перепугавшись, рванули мы ее с такой силой, что вмиг из ямы вытащили. Мария Игоревна снова как закричит! А потом побежали мы. Пожалуй, быстро так в жизни не бегали. И кричали во все горло уже на пару, пока не добрались до родной деревни. Рядом с небольшим киоском остановились, Мария литр водки купила. Мы ее тут же из горла и выпили.
Дома жене поведал об этом страшном случае на чертовом кладбище.
-Ох, глупый, неужели ты даже не заподозрил ничего в том, что маленькая девочка играла на кладбище? – посмеялась надо мной супруга.
Кто знает, может быть и заподозрил тогда неладное, вот только сердце мягкое. Льет слезы дитя, как его можно бросить одного. Есть люди добрые, которые всегда придут на выручку. И не могут они иначе, совсем не могут…